Любовный марафон - Страница 1

К оглавлению

1

1

— После выступления мы идем шататься по Нью-Йорку, и мне все равно, Фе, устала ты или нет, — шептала Нита подруге, пока они за сценой ждали своего выхода. — В конце концов, мы третий день в Нью-Йорке, уж могла бы выспаться! Что ньюйоркцы должны подумать о девушках из Берлина? Ты нас просто смертельно компрометируешь!

Белокурая изящная Фелициата тихо прошептала в ответ:

— Ты всегда ужасно преувеличиваешь, Нита! Я никого не компрометирую! Весь мир знает, что существует разница во времени между Европой и Америкой. А на репетициях и выступлениях мы должны быть в самой лучшей форме. Я не виновата, что у меня нет твоей лошадиной выносливости!

Она подняла красиво очерченные брови и бросила упрямый и одновременно извиняющийся взгляд на сильную, крепкую Ниту. Ей казалось, что подруга вообще не знает, что такое усталость.

Ни во время балетных выступлений и репетиций в Берлине (обе девушки уже два года имели там ангажемент на сцене), ни теперь, в Нью-Йорке, в Бруклинской музыкальной академии, где Берлинский ансамбль уже три дня гастролировал в рамках немецкой культурной недели, темноволосая живая Нита не проявляла никаких признаков усталости. Фелициата, которую Нита ласково называла Фе или Фелайн, тихо вздохнула. При том, что она пламенно любила танцевать, природа не дала ей таких физических сил и выносливости. Тело девушки иногда отказывалось ей подчиняться. Побороть приступы слабости помогал только продолжительный спокойный сон. Он постоянно требовался Фелициате в первые дни пребывания в Нью-Йорке, и она позволяла себе побольше поспать, несмотря на резкие протесты подруги. Та, напротив, попав в этот бурлящий котел, готова была сразу же ринуться в гущу городской толпы, чтобы оказаться в центре событий, происходящих в городе. Однако разный темперамент не мог повредить их дружбе. В конце концов они всегда объединялись — подчас, к своему собственному удивлению, и в ансамбле знали, что Фе и Нита не могли друг без друга. Небольшие разногласия не играли в их отношениях никакой роли.

— Давай, вперед! — энергично скомандовала Нита. Сегодня они танцевали под джазовую музыку и старались выступить как можно лучше. В таком городе, как Нью-Йорк, было немало критически настроенных зрителей, влюбленных в джаз, и лишь блестящее исполнение смогло бы их увлечь.

Казалось, гибкое натренированное тело Ниты стремительно пролетело в большом прыжке над сценой безо всякого усилия. Темные волосы девушки были собраны в строгий узел, лицо набелено, стройную сильную фигуру плотно облегало простое черное трико. Она танцевала босиком под глухо звучавшую музыку. Нита раскачивалась, изгибалась, кружилась, всем своим существом отдаваясь ритму. Зрители все восторженней следили за ней. Она достигла того, к чему стремится любой артист. Публика была очарована.

Блондинка Фе, длинные завитые волосы которой свободно падали по узкой спине, производила впечатление хрупкой беззащитности. Всех поражало, что эта не имеющая сильной мускулатуры танцовщица летает без труда по сцене, как и Нита. Зрители не знали, кому из них отдать предпочтение, поэтому переводили взгляд с одной прекрасной фигуры на другую и были полностью покорены грациозными движениями девушек.

Нита чувствовала, что публика находится под большим впечатлением. Во время сильного прыжка, когда девушки почти коснулись друг друга высоко в воздухе, она успела радостно прошептать подруге:

— Мы покорили их, бэби! Они у нас в руках!

Отсюда, со сцены, публика выглядела, как одна большая масса, из которой не выделялось ни одного лица. Поэтому девушки не подозревали, что два молодых американца почти благоговейно следили за ними во время выступления.

— Блондинка! Ты когда-нибудь видел более прелестное и фантастическое существо? — тихо обратился Джерми к своему другу Гарретту, которого он обычно звал Ред из-за его темно-рыжих волос.

Ред повернулся к нему в недоумении, но с таким же восторженным лицом.

— Что ты сказал? — шепотом спросил он. — Блондинка? Мне жаль! Я не мог наглядеться на темненькую! Что за темперамент! Что за огонь! Я должен с ней познакомиться! Теперь я понимаю, почему дедушка всегда с восхищением вспоминал немецких девушек!

— Тише! — попросили их с заднего ряда, и Гарретт прекратил свои восторженные излияния.

Нита и Фелициата смешались на сцене с другими танцорами.

— Еще десять минут! — тихо констатировала Нита и внимательно посмотрела на Фе. — Ты очень бледна! Только не раскисай!

— Брось ты! — ответила Фе. — Все мы бледные! Перед последним номером нас с избытком напудрили.

Но Нита, казалось, заметила ее усталость сквозь грим. Фелициата посмотрела на подругу с благодарной улыбкой. Иногда Нита была резкой, но у нее было золотое сердце, и о лучшей подруге нельзя и мечтать.

— Позже мы купим тебе самый большой антрекот, который только сможем найти в Нью-Йорке, — снова прошептала Нита слегка дрожащей Фелициате. Потом музыка усилилась, поднявшись до крещендо, и подруги больше не смогли переговариваться. Танцовщицы еще раз виртуозно закружились по сцене. Занавес упал. Представление закончилось.

1